Государственное вредительство в медицине

«Сытый голодного не разумеет», – так гласит народная мудрость. В роли «сытого» на этот раз будет находиться Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков. А вот в качестве голодного оказалась Медицина катастроф.

Что может сказать простой обыватель про работу этой службы. Ведь там работают не простые врачи, потому они выезжают на помощь только тогда, когда простым врачам не справиться. Пугающее в названии слово «катастрофа» говорит само за себя. В штатной ситуации обычно один больной – один врач. Там, где работает Медицина катастроф, один врач и много больных. И, как правило, это не совсем обычные больные, а то, что остается от людей после жутких дорожно-транспортных происшествий, пожаров, взрывов, терактов, крушений самолетов и поездов, столкновений автобусов или падений их в пропасть.

И становится понятным, почему врач анестезиолог-реаниматолог в одном лице, когда рассказывал, в каких условиях приходится работать, не мог сдержать эмоции:

“Заступил на сутки. Надо смену принять, в журнале расписаться за учетные препараты, те которые применяются для наркоза, обезболивания центрального действия, сильнодействующие средства. А в специальном оранжевом контейнере вместо них одиноко вложены три капсулы феназепама, есть такое успокаивающее средство”.

Как может Медицина катастроф обходиться без наркотических препаратов?! Кто-нибудь представляет себе, если рухнет самолет, обезболевание пострадавших анальгином или кеторолом?

А вот так называемый Госнаркоконтроль, очевидно, считает, что это абсолютно нормально. По его требованиям учетные препараты подлежат особым условиям хранения: в отдельном помещении, оборудованном тревожной сигнализацией, с обрешеченными окнами и стенами, за железной дверью должен стоять металлический сейф. Теоретически все правильно. А что имеется в реальности? Центр Медицины катастроф – бюджетная организация, на которую всем плевать. Отвоевали одно крыло у морга и разместились на свой страх и риск кое-как. О каком специальном помещении можно вести речь? А раз нет оборудованного хранилища, значит, и наркотиков тоже нет. В московской области бригад ТЦМК несколько. Все занимают помещения, какие удалось найти.

Бригада, что базируется в Домодедово, сидит в частном офисном здании, потому что из амбулатории, где была маленькая комнатушка, Медицину катастроф выкинули на улицу, зато расширили лабораторию и рентгенкабинет. Спасибо, местный бизнесмен с понятием оказался, пустил в свой офис и только через три года с ним заключили договор аренды. Созрели районные власти, чтобы выделить для Центра комнату в помещение местной амбулатории, отремонтировала ее жилищно-эксплуатационная контора и сама же заняла. А Центр как был квартирантом у доброго хозяина, так и остался. И это по сравнению с другими, можно сказать, райские условия. Вот только Госнаркоконтроль разрешения на хранение учетных препаратов как не давал, так и не даст. У соседних бригад условия еще более мрачные. Они обитают в закутке на входе в приемный покой, где стоят в два яруса нары и все оборудование разбросано по углам. Еще одна бригада сутками сидит на своих чемоданах в коридоре приемного отделения. Только в одном месте коллеги устроились по-царски, и то благодаря тому, что одного местного «мафиози» с того света вернули. В знак благодарности он им в подарок помещение предоставил и еще машину с хорошим оборудованием в придачу. Вот только настоящих наркотических препаратов так ни у кого и нет.

А чтобы как-то выкручиваться используются анальгетики центрального действия: трамал, буторфанол, налбуфин. Еще не очень давно был в нашем распоряжении налбуфин.

Вопросов по нему много, но обезболивает практически, как морфин, и действия его хватает на шесть часов. Вот только для анестезиологов потом катастрофа: нормальные наркотики после налфубина – нулевые. Привезут пострадавшего после автокатастрофы с множественными травмами, а врачам в операционной делай, что хочешь.

Так ведь и его «заботливый» Госнаркоконтроль внес в список учетных препаратов. Два других препарата уже давно в этом списке. Стало быть, храниться они все должны, как наркотики. И все!!! Они свое дело сделали! А то, что Медицина катастроф осталась вообще без обезболивающих центрального типа, никого не волнует.

Выдают из учетных препаратов по три ампулы на сутки феназепама и пропофола. У феназепама успокоительный эффект слабее, чем у реланиума. Пропофол при внутривенном наркозе на 5 – 7 минут притупляет сознание, а потом человек просыпается. Так вот он не обезболивает в принципе, по определению. Три ампулы рассчитаны на одного взрослого пострадавшего, которого даже до больницы довезти не реально. И все, в коробочке пусто, больше ничего нет.

И твердолобым чиновникам из ФСКН невозможно объяснить, что это не те наркотики, с которыми надо бороться. Медицинские наркотики наркоманам не шли, не ехали. От них кайфа не получишь. Даже, если ломка начинается, они не помогут. Да не о наркоманах речь.

С пострадавшими, что делать?

В цивилизованном мире у бригады обычной «Скорой помощи» полсотни ампул морфина лежат в машине, и никто не переживает об их списании. Там понимают, что такое работа в режиме чрезвычайной ситуации. Зато у московской «Скорой помощи» в арсенале обезболивающих препаратов для одного подростка, из расчета на вес, и трехлетнего ребенка. В укладке единственная ампула промедола даже при инфаркте, она,что капля в море. Так в столице в сутки работают 800 бригад «Скорой помощи». Им всегда подсобят пожарные и спасательные отряды, если что случится. А в нашем районе, одна реанимационная бригада на всю округу и та без обезболивающих препаратов. Если случись столкнуться двум автобусам, то имеющиеся в районе шесть бригад скорой помощи с одним фельдшером, три пожарных части и аварийно-спасательная машина, вместе с местной больницей и медпунктом в жизни не справятся.

Может быть, если бы те, от кого все зависит в этом мире, поучаствовали в спасательных работах, когда полста человек заблокированы в автобусе, люди орут нечеловеческими голосами, кровь рекой, кости торчат и извлекать их надо без обезболивающих, все на живую делать.

А для того, чтобы прибыть на место происшествия, между прочим, нужно горючее, с которым в нефтедобывающей стране тоже проблемы. Бригады либо сидят без топлива, либо изыскивают личные средства, чтобы машину заправить. Выдадут вот премию за дежурство на массовом мероприятии, как раз на заправку пойдет.

Работая в государственной структуре, приходиться все время клянчить милостыню. Машину повредили в ДТП, и за два года не смогли найти средства, чтобы отремонтировать. Ездили на списанной технике. Круто, когда реанимационная бригада без аппарата искусственной вентиляции легких работает. Возили больных с ручной вентиляцией. Вертолет тоже без керосина не летает.

Новых форменных костюмов не выдают, латаем рваные, как можем.

Как в каменном веке, работаем без радиосвязи. Рация, 30 – летней давности, списанная на местной «Скорой», сгорела, и никому дела нет. Пожарники свою, списанную, подарили. Местные специалисты настроили. А полагается четыре рации, которые давно отдали богу душу. Купили за личные сбережения, пользуемся. Вот только частоты выделенной нет. Оказывается, чтобы выделили тебе радиочастоту надо заплатить очень приличную сумму. И неважно, что это экстремальная медицинская служба страны. Вот таксисты – другое дело, им полагается иметь свою частоту. А мы незаконно сидим на радиоволне «Скорой помощи». Хотели тут одни коммерсанты свои рации внедрить. Даже скоординировали действия вместе с пожарниками и полицией. Да только работать без вышек эти рации не могут, так и остались все при своих интересах.

У пожарников такая же голь и разруха. У машины тормоза отказали, а на ремонт денег нет. Подогнали из резерва, ни маяков, ни сирены и емкость только побрызгать на что-нибудь. Форма вообще никуда не годится, вся разлетевшаяся, каски битые.

А ведь все проблемы решаемы. Почему бы не получать полную укладку, как положено, на «Скорой помощи», или в реанимационном отделении в больнице, куда все больные и свозятся. Иметь возможность пополнять недостающие препараты в течение всех суток.

Просто никого из тех, кто может взяться и решить все вопросы цивилизованно, очевидно, не клюнул еще жареный петух. Иначе бы всем стало ясно, что работать в такой области, как экстремальная медицина, не имея в наличие наркотиков – просто преступление.

Государственное вредительство в медицине
0 0 голосов
Рейтинг статьи
Подписаться
Уведомление о
guest
0 Комментарий
Встроенные отзывы
Посмотреть все комментарии
0
Будем рады вашим мыслям, прокомментируйте.x
Share via
Copy link